Поддержать команду Зеркала
Беларусы на войне
  1. «Увидев, как горит жена, он перерезал горло своим детям, а затем и себе». Рассказываем о самом кровавом лесном пожаре в мировой истории
  2. Лукашенко снова не участвует в дебатах кандидатов в президенты. Все из-за его первого раза в 1994-м — рассказываем, что тогда случилось
  3. «Красно-коричневый, пропагандист диктатора». Азаренок рассказал, почему ему не жмут руку коллеги
  4. BELPOL раскрыл схемы, как Беларусь зарабатывает на производстве деталей для российских снарядов, — рассказываем
  5. Чиновники в январе ввели изменение для выезжающих за границу, а теперь — еще одно
  6. Лукашенко заявил, что Северная Корея направила Минску предложение об организации встреч на высшем уровне. Сестра Ким Чен Ына ответила
  7. Лукашенко подписал указ о повышении пенсий. Какой будет прибавка
  8. Курс доллара может удивить к инаугурации нового президента США: прогноз по валютам
  9. Эксперты: Российские добровольческие отряды, чтобы увеличить численность, вербуют женщин на войну в Украину
  10. «Самый главный троечник здесь вы». Гайдукевич и Канопацкая повздорили на предвыборных дебатах
  11. МИД подтвердил смерть беларуса в Анталье


В рамках Недели солидарности с политзаключенными Беларуси «Весна» подготовила ряд видео, на которых бывшие политзаключенные делятся своими историями про некачественную и несвоевременную медицинскую помощь в местах несвободы. Журналист «Вот Так» и бывший политзаключенный Константин Карней рассказал о медицине в ИВС на Окрестина.

Константин Карней. Скриншот: видео "Весны"
Константин Карней. Скриншот: видео «Весны»

— Вопрос медицины вообще достаточно интересно стоит в местах не столь отдаленных. Медицину в ИВС на Окрестина можно сравнить с котом Шредингера: по факту она, конечно, есть, но нет, ее нет. Например, когда мы туда приехали, у нас было достаточно жесткое задержание, у меня на тот момент в ноге находилась страйкбольная пуля. Я говорю медсестре, что вот у меня такая небольшая проблема с ногой. Она начинает кричать, что все, меня надо увозить в больницу, делать мне там операцию, доставать эту пулю. На что я быстро получил ответ, что я «контрольный». Те, кто находится на Окрестина под статусом «контрольный», они в принципе не получают никакой медицинской помощи.

Как это выглядит: с утра ты просыпаешься, после обхода медсестра спрашивает о проблемах. Если родственники успели передать какую-то медицинскую помощь, то чисто технически она может предложить, условно, какую-нибудь таблетку парацетамола, если ты себя плохо чувствуешь, ну или аскорбинку, чтобы ты не грустил. В реальности это выглядит так: если тебе повезло — ты что-то получаешь, если тебе не везет со сменой, то никто не получает ничего.

Когда я приехал на Володарку, моя пищеварительная система очень быстро подстроилась под еду на Окрестина: максимально пресную, без каких-либо изысков, ну как бы обычная пайка. И тут я попадаю в место, где наконец-то есть мясо, шоколад, фрукты. Ну и как девятнадцатилетний подросток я начинаю этим всем обжираться. Я ловлю жесткое непринятие моим организмом всей этой еды. В четыре утра меня начинает рвать, меня начинает тошнить, у меня начинается мандраж, бросает из стороны в строну. Поднимаются ребята в камере и такие: «Все, надо звать врача».

Вызвонили врача и мне вкратце объяснили, что если у меня что-то болит и это не лечится просто ударной дозой обезболивающего или антибиотиков, то эта проблема не решится. Стоматолог — нет, проблемы с легкими — нет. Все, что нельзя решить банальной «грубой силой» в качестве базовых лекарств — не будет вылечено.