4 февраля, во вторник, Швеция пережила самую кровавую атаку с массовой стрельбой. В городе Эребру мужчина открыл стрельбу из винтовки в вечерней школе, где большинство учеников — иммигранты, изучающие шведский язык. Официально ни о личности нападавшего, ни о его мотивах ничего не сообщалось. Выходцы с Ближнего Востока, живущие в Эребру, напуганы, местные исследователи считают, что причины произошедшего — в усилившейся ксенофобии, пишет Русская служба Би-би-си.
Стоя посреди величественного, с высокими сводами, здания церкви, Якоб Касселиа, православный священник из Сирии, глядит на витражи, уходящие под потолок. Потом переводит взгляд на свои ладони. Поправляет золотой крест на груди. «Полиция утверждает, что этот человек действовал в одиночку, — говорит он. — Но эта ненависть, она же откуда-то исходит».
Один из прихожан Касселии, 29-летний Салим Искеф, был в числе тех, кто погиб в результате первого в истории Эребру нападения на школу и самого массового убийства в истории всей Швеции. В вечерней школе для взрослых нападавший убил десять человек и потом застрелился сам.
Среди погибших — выходцы из Сирии и Боснии. Так говорят местные жители и представители посольств этих двух стран, полиция пока не обнародовала никаких данных о жертвах.
Касселия вспоминает, что Искеф был добрым и вдумчивым человеком, всегда готовым помочь своей общине. В Швецию он с мамой приехал из уничтоженного сирийской гражданской войной города Алеппо. Отец его в этой войне погиб. В вечерней школе Рисбергска Искеф изучал шведский язык.
«Он просто был хорошим человеком, — говорит священник. — На проблемы не нарывался, относился ко всем очень хорошо и был членом нашей общины».
Во вторник ночью Касселия был с родными Искефа и пытался их утешать. Салим был помолвлен, свадьбу планировали на лето. Его невеста, 24-летняя Карин Элиа, по словам священника, потрясена. «Она в очень мрачном настроении», — говорит он. На поминальной службе в Эребру в четверг вечером у Элиа случилась истерика, она кричала и плакала, ее пришлось увести из церкви.
Через два дня после нападения стал очевиден дефицит информации от властей. К вечеру четверга полиция все еще не подтвердила личность нападавшего, несмотря на то что в шведских СМИ уверенно называется имя: Рикард Андерссон, 35 лет, местный житель. Ничего не говорится ни о его возможных мотивах, ни о его жертвах. Нападавший тоже погиб.
В заявлении, выпущенном в среду, менее чем через сутки после нападения, полиция заявила, что стрелявший вряд ли руководствовался какой-то идеологией. Однако в четверг Анна Бергквист, возглавляющая расследование, похоже, скорректировала это утверждение. «Не знаю, почему они так заявили, я не могу это комментировать, — сообщила она Би-би-си, — мы рассматриваем разные мотивы и обнародуем их, когда будет какая-то определенность».
Шведская полиция обычно осторожно подходит к огласке имен подозреваемых на стадии расследования. Но отсутствие официальных данных подпитывает атмосферу неопределенности и страха в иммигрантских общинах Эребру.
«Мы получаем данные только из СМИ, не понимаю, почему это так, — говорит 36-летняя Нур Афрам, находившаяся в вечерней школе в момент нападения. — Нам нужна информация. Мы не знаем, почему он это сделал, почему выбрал эту школу. Он был больной или дело тут в чем-то другом?»
Афрам ждала начала урока в коридоре, когда внезапно раздались крики, что в здание проник человек с оружием. Сначала она подумала, что это какая-то шутка — настолько невероятным это казалось. «Мы побежали, потом я услышала выстрелы. Сначала один. Потом — бах-бах-бах — с десяток, наверное, выстрелов. Я так испугалась, что, казалось, у меня сердце остановилось».
Афрам тоже приехала в Эребру из Сирии, еще ребенком. Теперь у нее уже свои дети, и она говорит, что ей страшно отправлять их в школу.
50-летний Заки Айдин преподает в Эребру сирийский язык (его иногда также называют сирским) — это один из диалектов арамейского, который используют христиане в Сирии для богослужений. Среди его учеников — выходцы из Ближнего Востока. «Мы иностранцы. Нам теперь надо быть начеку», — говорит он.
В классе, который находится в церкви, двери всегда были открыты. Теперь их закрыли. «Вчера я попросил, чтобы кто-нибудь постоял у дверей снаружи и не пускал незнакомцев», — говорит Айдин.
Один из учеников в его классе, 18-летний Габриэль, называет произошедшее кошмаром. «Мы так ничего и не знаем о мотивах, есть только слухи. Люди моего возраста боятся ходить в школу, Швеция, выходит, как Америка теперь. Я такое видел только по телевизору, и вот оно случилось тут».
В отсутствие официальных заявлений о мотиве нападавшего все, что жители Эребру знают, да и то не наверняка — это то, что убийца был нелюдимым шведом и что он напал на школу, где большинство учеников — иммигранты.
Томас Полетти Лундстрём, исследователь проблем расизма в университете города Упсала, живет всего в нескольких минутах ходьбы от места нападения. Над его домом во вторник летали полицейские вертолеты. «Это чувствуется везде и действует на всех. Мы не знаем мотивов нападавшего, но мы живем в эпоху обострившегося расизма, а в этой школе — много иммигрантов», — говорит он.
Нападения, подобные тем, что пережила школа Рисбергска, — это, по словам Лундстрёма, «последствия того, как выглядит наше общество, что говорят наши политики и что мы сами говорим друг о друге. Правительство и основные оппозиционные партии поддерживают антимигрантские законы и используют антимигрантские лозунги. Вот что происходит, когда политики говорят на таком языке».
Вход в школу закрыт и огорожен. Рядом прохожие оставляли цветы, зажигали свечи или просто стояли, пытаясь представить, что творилось тут во вторник. С улицы видна дверь, через которую снимали, как убийца шел от одного класса к другому с винтовкой.
Среди тех, кто стоял так среди цветов и свечей, был мэр Эребру Йон Йоханссон. Он был на месте трагедии в среду вместе с премьер-министром, королем и королевой Швеции, но решил прийти еще раз в четверг. «Я надеюсь, что полиция скоро придет к каким-то выводам. Городу, обществу нужны ответы на вопросы. И семьям жертв надо знать, почему это произошло».
Пока что мэр предлагает не заниматься спекуляциями и не делать преждевременные выводы.
И пока полиция говорит только о том, что к месту происшествия выехали 130 ее сотрудников, о том, что в школе был «ад», и повторяет, что нападавший, судя по всему, действовал в одиночку, шведские СМИ интервьюируют членов семьи, бывших одноклассников и соседей предполагаемого убийцы. Те говорят, что в последние годы он был затворником и, весьма возможно, у него были проблемы с психикой.
В четверг вечером на поминальную службу в церковь Якоба Касселии пришли сотни людей — сирийцев, турок, иракцев и других иммигрантов. На стенде была фотография Салима Искефа. Детский церковный хор пел псалмы. В передних рядах сидели убитые горем родственники Искефа.
Понять, почему происходят такие нападения, нелегко даже когда известен мотив. Без него все становится еще более запутанным. За несколько часов до начала поминальной службы священник Касселия сидел в пустой церкви и пытался осмыслить произошедшее. «Конечно, люди умирают. Кто-то болеет, с кем-то случаются несчастья. Но как принять вот такое? Погибнуть от выстрела в школе — мы этого и вообразить не могли, и описать не можем».
По словам Касселии, хоть какое-то утешение есть в утверждениях полиции, что нападавший действовал в одиночку. Это немного успокаивает тех, кто боится повторного нападения. «Но у этого человека что-то было в сердце. Какая-то ненависть, которой он где-то напитался. И мы не можем сказать, что ею не напитался кто-то еще», — говорит священник.